Когда композитор Сергей Сергеевич Прокофьев (1891-1953) решил вернуться в Россию и обосноваться в Москве постоянно, страна готовилась отметить 100-летие со дня смерти Александра Сергеевича Пушкина. Так вспоминал об этом композитор: «В ближайшее время я должен закончить заказанный Большим театром балет „Ромео и Джульетта“. Это займет много времени. После этого у меня будет еще много работы в связи с 100-й годовщиной со дня смерти Пушкина. У меня много заказов на создание музыки к инсценировкам по Пушкину, а также к фильму „Пиковая дама“. Работа над музыкой к кинофильму стала Прокофьева вторым опытом создания саудтреков после кинокартины „Поручик Киже“ режиссера Александра Файнциммера. Тема „Пиковой дамы“ была для композитора интересной своей возможностью поспорить с признанным оперным шедевром П. И. Чайковского. Сергей Прокофьев считал, что опера о трех картах не самое удавшееся сочинение великого композитора. „…моя работа над фильмом „Пиковая дама“ представляется мне более легкой. Здесь Чайковский, на мой взгляд, дальше, чем в „Евгении Онегине“, уклонился от пушкинского оригинала. Взять хотя бы, к примеру, центральный образ — Германа, лирически-страстно влюбленного у Чайковского в Лизу, у Пушкина — игрока, случайно замечающего молоденькую воспитанницу графини и превращающего ее в орудие для достижения своей цели», — из интервью композитора газете «Вечерняя Москва» 22 июня 1936 г.

Прокофьев получил от режиссеров сначала от Эдуарда Пенцлина, а потом от Михаила Ромма точный план пожеланий к музыке будущего фильма. Создатели картины предполагали максимально следовать пушкинскому сценарию, в котором прямая речь появлялась всего 107 раз (Ромм проанализировал и подсчитал). А это значит, что «Пиковая дама» приближалась по концепции к немому кино, и музыка приобретала особое значение, становясь полноправным действующим лицом. Прокофьев написал 24 оркестровых номера. Его стиль ничем не напоминал романтическую партитуру Чайковского. Повторяющиеся темы, по сути — лейтмотивы, делали музыку театральной и образной. Сухие «кружащиеся» звуки Германа, светлая прокофьевская лирика Лизы, мрачные нисходящие ходы графини дополнялись дивертисментом с полонезом и менуэтом… Это, кстати, подтверждение сильнейшего, почти мистического влияния «Пиковой» Чайковского, ведь именно он ввел сцену бала, которой нет у Пушкина. А если прислушаться, то можно заметить, что музыкальная характеристика Графини у Прокофьева сохраняет интонации великой оперной «Дамы».

В 1937 году «Пиковая дама» на экраны не вышла, а Ромм был уволен с киностудии «Мосфильм» за фильмы, «не отвечающие задачам советской кинематографии». Режиссер через год вернулся к работе над экранизацией, но это была совсем другая «Пиковая дама» уже с музыкой П. И. Чайковского.

Сергей Прокофьев написал музыку к четырем пушкинским постановкам — спектаклей «Борис Годунов» в постановке В. Мейерхольда, «Египетские ночи» и «Евгений Онегин» в постановке А. Таирова, экранизации «Пиковая дама» режиссёра М. Ромма. Из всех этих проектов зритель увидел только «Египетские ночи». Композитор сохранил свою музыку, дав ей возможность прозвучать в других, в том числе симфонических сочинениях, собрав в оркестровые сюиты. В 1962 году три номера из музыки к несостоявшемуся кинофильму «Пиковая дама» вошли в оркестровую «Пушкиниану», скомпонованную дирижёром Геннадием Рождественским. В 1968 году полная версия «Пиковой» Прокофьева вошла в хореографический спектакль ленинградского Камерного балета под руководством Петра Гусева в постановке Николая Боярчикова.

Вокальная симфония — жанр, не так часто появляющийся в творчестве композиторов. В ХХ веке его продолжил русский композитор Александр Лазаревич Локшин (1920–1987), один из самых ярких среди композиторской плеяды середины века.

Талантливый, харизматичный молодой музыкант приехал в Москву и поступил сразу на второй курс Московской консерватории. Его учителем становится представитель академической композиторской школы Николай Яковлевич Мясковский. Вскоре студента Локшина принимают в Союз композиторов. Но стремительное восхождение обрывается после того, как в качестве дипломной работы он, нарушив всякую политкорректность, представляет симфонию «Цветы зла» для сопрано и большого симфонического оркестра на декадентские стихи Ш. Бодлера. Локшин, изгнан из консерватории и вынужден вернуться в родной Новосибирск. Затем, в 1943 году после написания кантаты «Жди меня» на стихи К. Симонова и исполнения её Ленинградским филармоническим оркестром под управлением дирижера Евгения Мравинского, Локшин был реабилитирован. Он вернулся в Москву, где с успехом закончил консерваторию и стал преподавать в своей Alma mater. Молодой педагог знакомил своих студентов со всем богатством европейской музыки, в том числе с теми стилями и композиторами, о которых предпочитали умалчивать в официальной учебной программе. В результате в 1948 году Локшин был уволен из консерватории. К этому несчастью добавилось обвинение в доносительстве, после которого от музыканта отвернулись почти все друзья и почитатели. Композиторы Револь Бунин и Дмитрий Шостакович, альтист и дирижер Рудольф Баршай и пианистка Мария Юдина — вот несколько имен людей, не усомнившихся в порядочности Александра Лазаревича. Эти события не могли не отразиться на настроении и здоровье музыканта, на теме созданных им произведений. Одним из основных жанров в его творчестве стала вокальная симфония Композитор мастерски вписывал голос в оркестровую ткань, представляя его одним из инструментов оркестра. Включение в симфоническую партитуру вокальной партии стало для Локшина возможностью не только подчеркнуть программность сонатно-симфонического цикла, но стремлением сохранить заложенный в сочинение смысл, не допуская вольных трактовок.

Симфония № 8 для тенора и большого симфонического оркестра написана на стихи А. С. Пушкина. Обычно композиторы предпочитают романтические опусы поэта, добавляя патетические строфы. Локшин нашел среди огромного пушкинского наследия тексты, созвучные его состоянию и экспрессионистским мотивам — «Песни западных славян». Композитор выбрал три из них: переложения прозы французского писателя П. Мериме «Видение короля» и «Влах в Венеции» и художественный перевод сербской песни «Соловей». «Композитору прекрасно удаётся создать особую перенапряжённую, кошмарную атмосферу…, — после первой части наступает своего рода пробуждение, однако действительность ничем не лучше кошмарного сна, — и многочисленные музыкальные иллюстрации точны и выразительны, включая эпизод с предателем Радивоем, получившим от султана в награду кожу, содранную с его мученика-брата, поверженного боснийского короля… В целом, всё же, не возникает самостоятельного музыкального дыхания, как в других симфониях: музыка послушно следует за текстом, подобно мотетной форме. Интерпретация содержания всегда ясна, убедительна и часто оригинальна, как, например, в последней части — „Соловей“, — превращённой в уже знакомый нам голос с той стороны, волнующую картину мира без меня». Б. Йоффе «Александр Локшин — неуслышанный композитор».